«Жизнью это не назовешь. К этому нельзя привыкнуть»
Вчера мы опубликовали цитату из доклада УВКЧП ООН о жертвах войны. А вот, как этот непрекращающийся ужас описывает в одном из разговоров с нами глава фронтового поселка Зайцево Ирина Дикун:
«Мы здесь не живем. Мы здесь выживаем! Вот как можно жить, когда боишься выйти на улицу, лишний раз ребенка не отпустишь, потому что на детскую площадку три раза попало?! Как ребенка отпустишь? Нет. Ребенок только знает свой двор, всё. Если раньше можно было выйти – столько людей увидеть, в городе столько не увидишь, наверное. А сейчас – пустые улицы. Люди не выходят, не сидят на лавочках – не беседуют, не обсуждают новости. Каждый сидит в своем доме. Быстренько выбежали на огород, поработали – и убежали. Сколько у меня раненых – просто на огороде люди работали.
Видеть, когда мать двоих детей лежит вот так вот на земле… и невозможно её забрать, потому что какие-то скоты стреляют по тебе… Не может скорая приехать, забрать – она сама лично три раза набирала скорую. И человека похоронили, двое детей остались сиротами. А как девочка спасала свою семью? И осколок в голову. И таких случаев у нас… очень много. Или когда сидим по подвалам ночью. К этому нельзя привыкнуть.
…Я же говорю – жизнью это не назовешь. Да, вы видите – мы стараемся, мы хотим, чтобы люди чувствовали, что жизнь продолжается. Война идет – мы все равно ремонтируем дороги, мы красим-белим, мы занимаемся благоустройством, как можем. Восстанавливаем электроснабжение и все остальное. Сколько раз электрики попадали под обстрел, когда на столбах этих висели. Когда проложили кабель – у нас же сколько было посеченных проводов – они полезли и, когда начался обстрел, они не слезли. Они доделали свою работу и уехали. Постоянно пытаемся восстанавливать, конечно, мы понимаем, что сейчас те же стекла, тот же шифер… Вы же видите – мы стёкла не ставим, потому что бесполезно ставить. Сколько стёкол уже было поставлено… У нас все в пленках. И у всех людей так же. Так и зимуем же в пленках. Вешаем одеяло, чтобы тепло не уходило…
…Здесь, в основном, население, 80% – это старики. 20% – это молодежь. Молодежь, конечно, как начались военные действия, кто мог – куда-то уехали к родственникам. С детворой. У нас если раньше детей было большое количество, то сейчас – 200 детей числится. А ночует – только 80. На ночь детей пытаются вывозить в Никитовку, в Горловку. Сейчас детского смеха не услышишь. Наших детей спрашиваешь: «Что вам сделать, чтобы вам было хорошо?». Один ответ у всех: «Чтобы война закончилась». Они уже знают, каким калибром стреляют. Они знают, когда танк стреляет, когда БТР стреляет, когда работает тяжелое оружие. (плачет) Или пулемет это работает, или еще что-нибудь. Они по осколкам определяют, что это. Разве это детство? Они от каждого звука дергаются. Стукнула дверь – дергается ребенок.
…Да, приятно, конечно, дети радуются, когда какие-то подарки, какое-то внимание… Даже маленькой игрушке они радуются. Но все, кто к нам ни приезжал – все видят, что наши дети не такие, как другие дети. Они улыбаются, они смеются… Но в глазах… в глазах – печаль. (плачет)
…Люди у нас живут с надежды. Если бы у нас не было надежды, мы бы здесь уже не жили. Мы каждый день надеемся, что – завтра закончится. Завтра должно закончится. Вот же перемирие подписали… Каждый день мы надеемся, что – вот-вот. Всё же должно наладиться. Всегда есть начало и есть конец. А здесь конца и не видно.
Я надеюсь, что мой поселок будет процветать. Я надеюсь, что снова начнут засеиваться поля… У нас был очень красивый поселок. До такой степени, что к нам люди ехали отдыхать. У нас очень красивые пруды, родниковые, чистая вода… Красивые леса. У нас здесь держали хозяйство, и всё... Сейчас этого ничего нет. В наших полях идет война, окопы прорыты со стороны Украины, чтобы к нашим ближе встать. Вот так они там… роются, ближе и ближе. Я надеюсь, что все будет хорошо. Мы живем этой надеждой. Что будет здесь еще и детей много, и все будет хорошо. Будем еще вспоминать это, как страшный сон».
