Язык философии

Друзья, команда канала Язык философии решила полностью сконцентрироваться на проблемах современной этики и философии морали.

Если вам интересно, как создаётся современная мораль и как она влияет на правовую систему, подписывайтесь на наш канал Убивающая вагонетка t.me/vagonetka

На канале вы увидите моральные дилеммы в форме опросов, конспекты философских статей и образовательные подборки.

Аристотель, Кант, Бентам, Руссо работают для решения таких проблем как военная служба, отношения в семье и политический режим.

И никакие блокировки нас не остановят!

ОСТРАНЕНИЕ — термин эстетики и философии искусства 20 в., фиксирующий комплекс художественных приемов (буффонада, гротеск, парадокс и др.), при котором выразительность изображаемого разрушает привычные стандарты восприятия.

Введенное В. Шкловским и разработанное представителями русской формальной школы ОПОЯЗ (Р. Якобсон, Б. Эйхенбаум, Ю. Тынянов) в 20-х гг. при исследовании внутренней формы и структуры слова, понятие остранения являло радикальную смену точки наблюдения и способа видения во всем пространстве выраженности художественного факта.

Согласно Шкловскому, прием остранения переструктурирует поле восприятия: «не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание видения его, а не узнавания». Поскольку же цель остранения заключается в «выводе веши из автоматизма восприятия», то сама процедура фактически изменяет вектор интенциональности воспринимающего сознания.

Замеченная В. Шкловским универсальность остранения как художественного приема фактически тождественна понятию «эффекта отчуждения», которое было разработано в театральной эстетике и художественной практике Б. Брехта. Согласно Б. Брехту, отчуждение не только ставит изображаемое в позицию неопознаваемости, но тем самым активизирует воспринимающую личность на преодоление собственной субъективности.

Остранение не только художественный прием, но и понятие философско-методологического порядка в современной эстетике и философии культуры. Остранение позволяет при рефлексивном анализе художественного текста вывести условность произведения искусства за скобки, тем самым разрушить субъективность непосредственного восприятия, разрушить «горизонт ожидания» и явить объектно-смысловую фактуру художественного текста.

Вводя понятие остранения и расширяя его инструментальный смысл, Шкловский подчеркивал, что при анализе конкретной эстетической или другой ценности, которая известна нам до автоматической неразличимости, необходимо сделать очевидный предмет — странным. Мы можем хоть что-то понять в художественной ценности и усмотреть ее смысл, когда мы способны увидеть в привычности, в обычном — нечто необычное, нечто странное, неизвестное и непонятное.

Как инструмент анализа художественного факта остранение есть преображенная культурным материалом форма феноменологической редукции, т. к. является незаменимым ключом для обнаружения и представленности смысловой метаструктуры художественной реальности. В позиции остранения исследователь производит реальное редуцирование наличных смыслов из поверхности текста к его глубинным смыслам и тем, что определены контекстом.

БИХЕВИОРИЗМ (от англ. behaviour, амер. behavior — поведение) — ведущее направление в американской психологии и социально-политической мысли 20 в., изучающее поведение в различных его аспектах.

Изначально бихевиоризм отвергал психофизиологический параллелизм в изучении высшей нервной деятельности животных, а также человека. Опираясь на экспериментальные труды Э. Торндайка, И. П. Павлова, Ч. Шеррингтона и др., посвященных выработке условных рефлексов, основатель этого течения Дж. Б. Уотсон (1878—1958) полагал, что высшая нервная деятельность может быть исчерпывающе понята и описана в физиологических терминах стимула и реакции при изучении поведения животных (и человека) в окружающей среде.

Уотсон считал, что в психологии этот метод подлинно объективный и решительно отвергал т. наз. субъективный метод в психологии, отождествляющий наблюдение с самонаблюдением. Таким образом строго научное исследование психической деятельности должно ограничиваться всеобъемлющей регистрацией последовательных фаз поведения животных в зависимости от стимула и реакции в определенной среде.

Такой подход к изучению психики, тщательная разработка экспериментальных методов, строгая систематизация в исследовании поведения животных и человека в различной среде — все это стимулировало развитие объективного метода в психологии, применение в ней точных математических методов.

С самого начала бихевиоризму была присуща определенная ограниченность, проявляющаяся в подчеркнутом умалении активной роли самого индивида во взаимодействии со средой. Так, явно гипертрофированным было принципиальное утверждение Уотсона о полной зависимости воспитания и поведения индивида от их произвольной манипуляции посредством внешних стимулов. «Дайте мне дюжину здоровых детей, физически хорошо развитых, и я гарантирую, что если получу для их воспитания определен­ные мной внешние условия, то, выбрав наудачу любого из них, я сделаю из него по моему произволу любого специ­алиста: врача, юриста, артиста, преуспевающего лавочника и даже нищего и вора, независимо от его талантов, его
склонностей, желаний, способностей, призвания, национальности»

Последователи Уотсона (К. Холл, Э. Толмен и др.) пытались отойти от ограниченности традиционного бихевиоризма и признавали существование определенного «внутреннего мира» индивида, выступающего посредником между стимулом и реакцией. Этот «внутренний мир индивида» во многом предопределяет разнообразие в поведении людей, даже если они подвергались одинаковому воздействию как экспериментатора, так и среды. Данное направление бихевиоризма получило название необихевиоризма и стало главенствующим как в психологии, так и в других науках, изучающих человеческое поведение.

Значительное влияние на развитие бихевиоризма во 2-й пол. 20 в. оказал социальный психолог Б. Ф. Скиннер, воздействие идей которого вышло далеко за рамки специальных наук о поведении. Он подверг критике необихевиоризм как излишнюю уступку субъективной традиции в психологии. В своих многочисленных работах, а также в специальной и популярной литературе он сформулировал концепцию «радикального бихевиоризма», в которой выступал против «психологических фантомов», рассматривая сознание и мышление как взаимоподкрепляющие внутренние стимулы, талант и интеллект как присущие индивиду предпочтения в поведении, а волю — как энергичную реакцию на стандартный стимул.

Психологические эквиваленты для объяснения поведения животных и человека, согласно Скиннеру, являются данью идеалистической философии Платона и дуализму Р. Декарта, а в реальности подобны мифическим теплороду, флогистону и эфиру. В концепции «оперантного поведения» Скиннер теоретически обосновал и экспериментально подтвердил склонность индивида к определенному типу поведения, отвечающему его природе. При этом он подчеркивал, что стимулы, подкрепляющие привычные склонности организма в поведении, несравненно более эффективны и устойчивы, чем «запретительные», так что поощрение в процессе обучения в самом широком смысле следует предпочитать запрещению.

ОККУЛЬТИЗМ (от лат. occultus — тайный, сокровенный) — «тайные науки», в том числе и «герметические» (алхимия, астрология, каббала), признающие существование скрытых сил в космосе и в человеке, но человеке посвященном и инициированном.

Цель ритуала посвящения — дать посвящаемому новое видение мира и помочь достигнуть «высшей степени» сознания, при которой скрытые силы природы и человека делаются подконтрольными адепту. При этом мир представляется одухотворенным, а силы мира находят­ ся в непрерывном динамическом взаимодействии.

«Тайные науки» сопровождают «науки» «светлого» мира, пребывая с ними в определенных взаимодействиях. К знаниям о вещах мира следует прибавить так­ же религию и искусства. «Оккультный» аккомпанемент человеческих умений задает особые ритмы в истории культуры, окрашивает в особые тона научную картину мира на разных этапах ее исторического развития, участвуя при этом лишь в периферийных ее сюжетах.

Оккультизм — не столько явление культуры, сколько «паракультуры», изнанки магистральной культуры. В «паракультуре» сочетаются достоверность и мифологическая утопия. В оккультизме эпохи эллинизма (1—4 вв.) была построена синкретическая концепция астролого-алхимического герметизма, проводившего мысль о «соответствиях» и всеобщих таинственных связях всех частей Вселенной, смыслов слов и их графических изображении (в каббале).

Сюда же следует отнести объяснительный пафос оккультизма в его учении об аналогии (человек и мир во взаимопроникновениях: волевые акты, являясь особыми природными силами, прямо воздействуют на мир).

«Официальная» христианская культура средневековья лишена универсалистских притязаний оккультизма, который распространяется лишь в еретических учениях; он представлен также в алхимии и астрологии.

Философия эпохи Возрождения, стремившаяся преодолеть схоластику и ставшая на путь теоретико-экспериментального природознания, близка к оккультизму. Так, Агриппа Нетгесгеймский в работе «Оккультная философия» (1533) развил учение о «симпатиях» и «антипатиях» как элементах, связующих Вселенную по тайным, но«естественным»законам. При этом человек — «узел Вселенной» и ее микрокосм, а магия —лишь средство, с помощью которого осваиваются скрытые силы природы.

Все это стало предпосылкой «естественного» знания у итальянских натурфилософов 16 в, Дж. Бруно, Дж. Кардано, Б.Телезио) в канун революции теоретического мышления 17 в. Оккультизм постепенно отдавал ряд областей в ведение науки: магнетизм — физике, гравитацию (как основу астрологии) — астрологии, гипнотизм — психиатрии и психологии 18 в.

В 17—18 вв. оккультизм уходит в социальные сферы, суля всечеловеческое благоденствие, и социализируется в светских сообществах со своими утопическими проектами («Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, оккультная космологическая система Р. Фладда, масонство).

Последняя треть 19 в. отмечена созданием оккультных учений сверхэкдектической природы (теософия, антропософия, западно-восточные эзотерические мировоззренческие синтезы). В сер. 20 в. широкое распространение получил коммерческий оккультизм (новая астрология, оккультная медицина, новая алхимия), свидетельствующее о глубоком общественном кризисе, сопровождаемом трагическими утратами в продуктивных — нравственных и интеллектуальных — сферах высокого рационализма.

МЕССИЯ (евр. «машиах», masiah — букв, помазанник) — помазанник Божий, т. е. особо уполномоченная и наделенная духовной силой личность.

Представление о мессии (а также идея мессианизма) возникает в Библии, основной темой которой являются отношения человека и Бога. Оно связано с библейским линейно-векторным пониманием истории, которая направлена к некоему заданному Богом смыслу-телосу, достижению которого призван служить, со стороны человека и мира, мессия.

В разные периоды библейской истории в качестве ожидаемого и действующего мессии выступают священники, цари или же весь Израиль как избранный народ Божий. Мессианская идея принимает разные формы: от универсалистского понимания роли Израиля, который должен «привести под руку Божию» все народы, как это отражено в пророческих книгах, до узко-национального, когда функция мессии-царя заключается в освобождении еврейского народа от иноземного владычества и восстановлении его независимости и былой славы.

В христианстве, возникшем внутри иудаизма, библейское противоречие между частным (этно-культурным) и универсальным пониманием мессианства было разрешено в пользу последнего. В Евангелиях Сам Иисус из Назарета не отказыва­ется от титула Мессии или прямо именует Себя так (Его второе имя Христос (греч. Kpicrtoc,, — помазанник) есть греческая калька еврейского «машиах»).

Иначе говоря, Иисус Христос есть не кто иной, как библейский Мессия, призванный исполнить функцию спасителя мира, направляя его к примирению и единству с Богом. В христианстве мессианство Иисуса Христа связывается с представлением о страдающем «отроке Божием», о котором говорил пророк Исайя и миссия которого заключается в том, чтобы пострадать и тем самым искупить человеческие грехи.

Значение дела Христа-Мессии выходит далеко за пределы древнеиудейских представлений о спасении Израиля и распространяется на историю всего человечества, спасение которого совершается через евангельское благовестие, первоначально возвещенное в иудейской среде, но затем охватившее всю античную ойкумену, обратившее в христианство «варварские» народы.

В качестве секуляризированной «мессианской идеи» библеqское представление о мессии получило дальнейшее развитие в постхристианской культуре, где оно стало означать особую историческую миссию, которая приписывается нации, классу или отдельной личности, призванием которых является при­ ведение человечества к окончательной гармонии, подобной представлению о религиозном спасении.

«ДВА ИСТОЧНИКА МОРАЛИ И РЕЛИГИИ» — сочинение А. Бергсона, в котором излагается его этико-социальное и религиозное учение и философия культуры.

В центре работы — проблема возможности прогресса человеческого общества. Эту проблему он рассматривает на примере двух сконструированных им моделей общества, или социальной организации: закрытого и открытого об­ществ с соответствующими им типами морали и религии — статической и динамической.

В описании закрытых обществ Бергсон опирается на концепцию французской социологической школы — Э. Дюркгейма и Л. Леви-Брюля. Он конкретизирует идею о тупиковых линиях эволюции, изложенную в «Творческой эволюции»: в закрытых обществах «жизненный порыв» угасает, здесь нет развития, действует лишь принцип круговорота, сохранения стабильности. Поэтому в них господствует строгий авторитаризм, элементы подчинены целому, постоянно воспроизводятся одни и те же традиционные формы поведения и общения и полностью отсутствует свобода.

Статическая мораль и религия выполняют в закрытых обществах функции поддержания социальной стабильности. Статическая мораль — это система привычек, устойчивых стереотипов поведения, которые по сути своей дорациональны, осуществляются автоматически. Ведущий ее принцип — национализм: социальный инстинкт, на котором основана эта форма морали, объединяет только членов данного общества и никогда не распространяется на все человечество.

В конечном счете статическая мораль не является моралью в собственном смысле слова; это — обычай, традиционная форма поведения людей, «в чистом виде» существовавшая на ранних ступенях развития общества. Под статической религией Бергсон подразумевает мифологию.

Размышляя о причинах возникновения и существования религии, Бергсон приходит к выводу о наличии мифотворческой способности (finction fabulatrice), выполняющей функцию защиты человека от страха смерти и создаваемых интеллектом представлений об обширной области непознанного и непредвиденного. Как и моральное обязательство закрытого общества, мифотворческая способность является выражением жизненного инстинкта, обеспечивающего выживание и стабильность закрытых обществ.

Открытое общество описано Бергсоном как полный антипод закрытого: абсолютному детерминизму здесь противостоит свобода, принципу национализма — принцип любви ко всему человечеству, социальной сплоченности — индивидуальный пример «избранной личности», ставшей моральным образцом.

Общность представителей динамической морали (среди которых Бергсон выделяет мудрецов Древней Греции, пророков Израиля, христианских мистиков) определяется свободным следованием этому образцу. Динамическая мораль основана на сверхрациональной «первичной эмоции», которую «открытая душа», избранная личность могут пробудить в человеке.

Собственно же динамической религией Бергсон считал христианский мистицизм. В свидетельствах мистиков об общении с Богом, которого они восприняли в состояниях экстаза, Бергсон, всегда подчеркивавший достоинства непосредственного опыта, увидел основное доказательство истинности христианской веры.

В открытых обществах, по Бергсону, только и возможен прогресс, и дальнейшее выживание и развитие человечества зависит от того, насколько сильным будет влияние идей, проповедуемых носителями динамической морали и религии.

ИНИЦИАЦИЯ (от лат. initiatio — вводить, посвящать в таинство) — общее название системы ритуалов и обрядов, обозначающих изменение социального, полового или возрастного статуса.

В узком значении слова инициация есть характерное главным образом для первобытной культуры посвящение подростков во взрослые полноправные члены социума, являющееся важнейшим этапом социализации личности. В научной литературе инициация наиболее полно охарактеризована в трудах современных французских ученых — этнолога и религиеведа Арнольда ван Геннепа (1873—1957) и философа М. Элиаде.

Согласно теории переходных ритмов Геннепа и теории жизненных кризисов Элиаде, инициационный комплекс действий (в основном обрядовых), посредством которых совершается и формально закрепляется смена социального статуса индивида, происходит включение его в какое-либо замкнутое объединение, всегда связан со структурой и историей конкретного общества. Не имевшие первоначально религиозной окраски обряды инициации со временем приобрели религиозный характер и стали связываться с переживанием религиозного опыта.

Наиболее распространенными формами обрядов инициации являются: очистительные обряды; физические и моральные испытания инициируемого, в т. ч. временная изоляция его от привычного социального окружения; получение нового имени, особых знаков отличия, подчеркивающих социальную грань между инициированными и неициированными, и др.

На ранних ступенях развития общества в обрядах инициации выражался один из аспектов жизни социума, касавшихся высших интересов группы или племени: сохранение и репродукция данной общности. Инициационная система имела целью обеспечить общественный порядок, снять напряженность в отношениях между возрастными и половыми группами, особенно в моменты их перехода к новому социальному укладу и новым социальным связям. Сакрализация общественных ритмов и обрядов, генетически вторичная, в повседневной жизни выступала существенным элементом бытия общины.

Рудименты инициационных ритуалов проявляются в настоящее время как в религиозной, так и в светской культуре, су­щественно отличаясь, однако, от инициации первобытной культуры.

В рамках светской культуры эти рудименты подвергаются десакрализации, обретая свою изначальную функцию социализации (светская обрядовая культура), подчас они выступают как составная часть т. н. народной культуры.

Ритуалы и предметы, включенные в инициационный комплекс, имеют большое символическое значение в ряде замкнутых групп (масоны, фашисты и др.), выполняя психологическую функцию знаков, «стимулов-средств», используемых для вхождения индивида в новую социальную роль и овладения ею.

Формой инициации в современных религиях являются крещение новорожденного в христианстве, церковная конфирмация юношей и девушек в католицизме, публичное и сознательное крещение в протестантизме, обряд обрезания в иудаизме и исламе, разнообразные обряды в восточных религиях.