Главный вопрос, который возникает после документального фильма «Сорокин-трип», — а документальный ли это фильм?

В этом контексте тут есть два ключевых эпизода. Первый: главный герой – великий русский писатель Владимир Георгиевич Сорокин — гуляет по подмосковному лесу и встречает красивую белую собаку. Они идут навстречу друг другу, расходятся и потом — по самым краям кадра — останавливаются, оборачиваются и улыбаются друг другу (ну, насколько собаки умеют улыбаться). Второй: Сорокин приходит в берлинский парк, подходит к огромному старому дубу, обнимает его и просит помочь хорошо написать роман «Теллурия».
Оба этих эпизода сбивают с толку. Первый — своей удивительной срежиссированностью, притом что это явно случайная операторская находка. Второй — своей как бы нарочитой, подмигивающей фейковостью: мы знаем, что все это происходит, когда «Теллурия» уже давно написана и издана. То есть это момент такого демонстративного актерства — оставленный для зрителя как будто как ключик.

Потому что «Сорокин-трип» — это именно что фильм не про Сорокина-человека, а про великого русского писателя Владимира Георгиевича Сорокина. Узнаем ли мы тут что-то про Сорокина-человека — ну вроде как и да, но на самом деле непонятно; Сорокин — гений вживания в любые дискурсы, и кто сказал, что он умеет это делать только на письме, почему бы не заняться этим на экране? Писатель за столом с зеленым сукном; сзади — библиотека, заставленная классической литературой. Писатель в красивой комнате с камином; у ног — красивая собака. Писатель смотрит на родину из окна красивого загородного дома — и ему не нравится то, что он видит. И так далее.

Сорокин, несомненно, в значительной степени сам режиссирует эту конфигурацию — но авторы фильма (Антон Желнов, Юрий Сапрыкин, режиссер Илья Белов, оператор Михаил Кричман — тут стоит перечислить их всех) понимают, какую игру с ними затеял их герой, и тонко ему подыгрывают. Ты так до конца и не понимаешь, кто на экране — человек или персонаж; тут вроде бы расставлены подсказки и улики (вроде «архивных» интервью друзей, врагов и родственников героя, у которых при этом пропечатана на экране дата съемки — совсем недавняя, летняя), но что они до конца значат, ты тоже так до конца и не понимаешь. Вот когда Сорокин начинает говорить что-то прискорбно плоское про политику или русских людей — это он играет со штампом ВПЗР (Великий Писатель Земли Русской; термин, введенный когда Дмитрием Быковым в журнале «Русская жизнь»), который как раз должен любить «народ», взламывает окаменелый дискурс, или он правда так думает? Вот эта сцена с дубом — он его правда обнимал, или это такой фарс, пародия на XIX век? Черт его знает; и то, и другое; ни то, ни другое.

В общем, ускользнул опять Владимир Георгиевич — но может статься, умение ускользать, перерабатывать, мистифицировать в нем и есть самое интересное; и фильм очень красиво скользит вместе с ним — вот вам и тот самый трип.

А еще Сорокин внезапно оказался поклонником группы «Автоматические удовлетворители».

Фильм все еще можно посмотреть на большом экране в Центре документального кино (и стоит это сделать — потому что Кричман); говорят, скоро будут и способы посмотреть его дома; сообщим отдельно.

http://cdkino.ru/event/1113879/