Меня часто спрашивают, а не страшно ли было менять профессию? А потом еще раз? И я честно отвечаю: страшно. Очень страшно. Но по ощущениям это были скорее прыжки со скалы — быстро решил, разбежался и хуякнулся в туманную пропасть — молясь, чтобы там оказалась вода, а не скалы. Когда разгоняешься на приличной скорости, бояться уже некогда — надо следить за дорогой.
Мы привыкли думать, что нет ничего страшнее страха. Мне очень нравится сцена в «Гарри Поттер и Узник Азкабана» с профессором Люпиным, где он восхищается тем, что Гарри больше всего боится дементоров, а не Волдеморта.
«Впечатляет. То, чего ты больше всего боишься — это сам страх».
Но как бы я ни любила эту вселенную, надо признать, что в третьей части Роулинг нас еще очень оберегала. Еще никто не умер и кажется, что Дамблдор непобедим, и Малфоя пока совсем не жалко. На этой стадии бояться страха — очень продвинутая и классная идея. Но есть чувство, о котором не говорится в книгах, потому что о нем не говорит почти никто и нигде. Чувство, которое страшнее страха. Чувство, которое сделало бы дементоров практически неуязвимыми, если бы они могли его внушать. Но им и не надо — оно прекрасно размножается буквально в воздухе и заражает все, к чему прикасается.
Я говорю о чувстве стыда.
Как прямое доказательство того, насколько могущественен стыд — посмотрите на количество текста в этом посте, которое мне понадобилось, чтобы подвести к настоящей теме. Перед словом «стыд» 207 слов или 1270 знаков. Это внушительный словесный щит. При этом «страх» появился уже в первой строчке. Это как Бран Старк прячется в самом сердце замка, когда дотракийцев пускают первой линией в темноту, где они погибают за секунды — и в общем пофиг, их особо никто не любил.
Стыд — серый кардинал в царстве страха, он всегда прячется в тени и становится сильнее, когда о нем молчат. Стыд говорит: «С тобой что-то не так, и не дай бог кто узнает», когда страх просто внушает: «А вдруг тебе будет больно».
Я много болела в детстве и знаю, что самую сильную боль можно пережить. А вот выйти на сцену и опозориться (привет, «Джокер») даже врагу не пожелаю.
Так вот, менять профессию страшно-но-не-страшно. По-настоящему страшно было вариться в постоянном чувстве стыда. Первые два месяца после решения уйти со съемок в концепт-арт я молчала или отнекивалась фразами про отпуск. Не знали даже мои друзья, потому что мне было стыдно признаться, что я еще недавно всем рассказывала, что нашла работу мечты на всю жизнь, а тут раз и все меняю ОПЯТЬ.
Потом я пошла учиться на курсы по концепт-арту, и мне было стыдно каждый день, потому что я не успевала за остальными. А даже если и успевала, стыд надел на меня искажающие реальность очки и показывал только негатив.
Стыдно менять свое мнение, стыдно чего-то не уметь, стыдно хотеть спать и стыдно в этом признаваться даже самому себе. Все это привело к тому, что стыд обвился вокруг меня змеей и вколол столько яда, что меня парализовало. За последний год я не нарисовала ни одного личного проекта из тех, что хотела. Да, я много сделала по работе и нарисовала несколько единичных концептов для себя — но мои собственные истории остались нерассказанными, а миры несозданными. И все это сделал стыд, а не страх.
Я понимаю, что это возможно самый неудобный и неприятный текст за историю канала. И да, мне было стыдно его писать. Но я уверена — и многие психологи и ученые говорят о том же — стыд больше всего боится огласки и направленных на него прожекторов. Он начинает дымиться и обращается в пыль. Пыщ-пыщщ.