У Эдуарда Успенского в великой книжке «Меховой интернат» была героиня — девочка, которая «еще в первом классе школы поняла, что впервые все начали делать в Древней Греции», и когда сама стала учительницей у зверей, на этом и строила свое преподавание. Например: «Дорогие ученики! Нужно всегда говорить правду. Впервые правду стали говорить в Древней Греции».

К похожей стратегии прибегает журналист и писатель Уилл Сторр в своей книге «Селфи». Центральный вопрос и правда интересный, пожалуй, немного в духе позднего Фуко — Сторра интересует, как так получилось, что современная западная цивилизация и населяющие ее люди так зациклены на себе, саморазвитии, селф-хелпи, селфи и прочих «самостях» (вплоть до самоубийства). И начинает он откуда? Правильно, с Древней Греции! По версии Сторра, истоки современного индивидуализма — именно там, а происхождение этой идеи как минимум отчасти связано с экономикой и географией: цивилизация городов-государств, конкурировавших за ресурсы, лепила граждан-острова; личные усилия могли приносить результаты лучше коллективных. А на Востоке все было (и есть) совсем не так!

В принципе, это даже, наверное, корректная гипотеза — просто очень уж забавно. Ну и сам такой композиционный ход выглядит несколько топорно — кажется, что Сторр пытается подкрепить претензию своего труда на исследовательский статус, для чего погружается в очевидный, а потому необязательный исторический контекст: вот как про индивида и его возможности думали в античности, вот как к «я» относилось христианство (которое тут взято, разумеется, не во всем многообразии подходов, а прежде всего в измерении монашества и духовного самоуничижения). При этом очень заметно, что история, которую Сторру действительно хочется рассказать, — не про Сократа и не про святого Франциска. И даже не про Айн Рэнд — хотя последнее уже ближе; глава про либертарианство тут тоже есть, и довольно тенденциозная (я тоже, как и автор, не люблю либертарианцев, но концентрироваться на специфических отношениях внутри кружка Рэнд и на том, что «Источник» любит Трамп, — все-таки чересчур). Она, на самом деле, про происхождение современного западного культа самооценки — и вот здесь Сторр проводит действительно заслуживающую внимания журналистскую работу.

Его рассказ про историю этого культа состоит из двух основных компонентов. Один — история калифорнийского заведения Эсален, то ли исследовательского института, то ли духовного ритрита, который в 1960-х стал средоточием и распространителем идей Движения за развитие человеческого потенциала, основанного психологами Карлом Роджерсом и Фрицом Перлзом (основоположником гештальт-терапии). Эсален распространил сначала на Калифорнию, а потом и на весь американский истеблишмент идею, что в любом человеке заложен неограниченный потенциал саморазвития — нужно его только раскрыть; раскрывали его в основном через групповую терапию, которая в конце 1960-х — начале 1970-х стала в США очень популярна. Со временем практики Эсалена стали напоминать смесь сеансов психоанализа с бизнес-тренингами — а потом выяснилось, что эффективность методов не доказана, плюс некоторые участники терапии и вовсе кончали жизнь самоубийством, разочаровавшись в своих возможностях раскрыть истинного себя. (Это, конечно, грубый пересказ; про Эсален в «Селфи» и правда много интересных деталей.)