Эд засмеялся, когда я сообщила, что буду вести дневник наших приключений. Смех вышел невеселым и быстро перешел в рваный кашель: последнюю неделю мы мокли под острым ледяным дождем, – в конце апреля! – и теперь дружно заболели. У меня дерет горло и вся кровать засыпана смятыми салфетками. Выглядит отвратительно, как, впрочем, и я сама, поэтому оставим за кадром. В моей руке – награда за наши старания, а именно, как выразился Эдди:
– Е**ное ничего.
В этот раз интуиция его подвела, и мы не наполнили ни одной колбы. Каждый раз, когда выбираемся в кафетерий за едой, обитатели пятого блока Д. провожают разочарованными взглядами. А я почти рада: гляжу на серую постель, серые леггинсы, серого и осунувшегося Эда в сером же кресле, серую ограду Университета за окном, пусть теперь яркую от солнца, и понимаю, что серый прах в чертовой колбе стал бы последней каплей.
Меня зовут Мара, кстати. Мара Кейтлин.