​​— Никогда не танцуйте "вполноги", — говорила нам сухая, короткостриженная Вилена Викторовна, заставляя нас репетировать целыми днями, пока пол не начинал дымиться. Она хотела, чтобы мы, тощие человеческие щенки, танцевали всем своим существом — мы танцевали голодными желудками и пустыми головами.

Мы недобрасывали гранд батманы, недопрыгивали гранд жете, ныли и отпрашивались в туалет, чтобы рухнуть на холодный пол прямо за дверью танцевального зала и лежать, еле дыша. На шестом часу казалось, что кругом пахнет жжёной костью, что наши бледные лица начинают множиться в зеркалах, что ещё один прогон, и наши ребяческие сердца выпрыгнут из наших ртов, а наши тела с грохотом упадут, как деревянные кегли. Но всякий раз на пике усталости с нами случалось чудо.

В сотый раз за день Вилена Викторовна севшим голосом жёстко и надсадно кричит: "Три-четыре!" — тело, преодолевшее порог усталости, обретает силу и лёгкость. Мы, впервые за целый день, танцуем по-настоящему, как играют подросшие щенки — радостно, упоённо, всерьёз. Ничто не может сравниться с этой ликующей силой в молодом теле. Зеркала в рамах дребезжат от восторга, глядя на нас.

Моя рука не касалась хореографического станка уже несколько лет, но я с трепетной любовью несу в себе это ощущение ликующего тела, настоящего танца, самой жизни.