Women don't cry

Неожиданное включение. Хочу посоветовать сериал “В поисках Аляски”, по одноименной книге Джона Грина, которая включена в школьную программу некоторых американских школ.

Майлз -- новичок в старшей школе. Его принимают в компанию Чип, Аляска и Такуми, но у них есть недоброжелатели, а значит Майлзу придется тоже вступить в игру. Основное оружие в школе -- розыгрыши. От безобидных шуток они доходят туда, куда доходят. В сериале на самом деле показана обычная жизнь подростков импульсивных и изменчивых. Это не “13 причин почему”, где все всё время ругаются, кого-то насилуют, кого-то убивают. Здесь эти темы практически не поднимаются, но жизнь из-за этого менее сложной не становится. Взрослые тоже совершают ошибки, и даже в них признаются, тем самым учат подростков справляться с самими собой. Я бы назвала это фильмом с душой, вопросы духовности тут постоянно поднимаются. Один из ведущих персонажей учитель по истории религии, темнокожий гей.

Но смотреть стоит из-за последней серии, где они всей школой переживают горе утраты. Да-да, кто-то все-таки умрет, но то, как они с этим справляются очень красиво. По-разному, вместе и по отдельности, но каждый честно идет в глубину собственных переживаний. Чувство вины у всех участников, как чувство остающееся после смерти, оказывается бессмысленным. Пока мы живы, наши близкие хотели бы, слышать наш смех.

А я снова погружаюсь в молчание, пока не пойму, как уже начать писать о фем.теологии.

#прочитала_посмотрела

Александра Митрошина пишет:

Плохие новости про нашу борьбу за закон о домашнем насилии. В Госдуме стартовала осенняя сессия, которую мы очень ждали и надеялись на рассмотрение закона в ней. Но что-то идет не так, и по словам депутата Оксаны Пушкиной, рассмотрения опять пытаются избежать. Это раз.
⠀
Второе — активизировались консерваторы, которые воспринимают закон о домашнем насилии как «борьбу с исконно русскими традициями» и отъём их законного права бить собственных детей. Они очень активно выступают против.
⠀
Третье — в случае рассмотрения закон хотят «кастрировать». По словам @alenapopova, из него хотят убрать сексуальное насилие («не может быть сексуального насилия между женой и мужем»), психологическое и экономическое. Оставить только побои.
⠀
Про психологическое насилие вижу в Интернете много баек: типа, психологическим насилием считается что угодно, и можно будет посадить любого мужчину. Пользуясь случаем, объясню. В законопроекте четко прописано, что под этим термином подразумевается:
-умышленные клевета и оскорбления
-угрозы
-попытки отобрать документы или вещи
-порча имущества
-преследование
-принуждение шантажом к совершению преступлений или опасным действиям
⠀
То есть если муж отбирает документы жены и угрожает, что убьет ее семью, если она от него сбежит (как делал Хачатурян, угрожал дочкам убийством их мамы в случае их побега) — это психологическое насилие. И такого мужчину обяжут проходить психологическую программу по работе с агрессией.
⠀
А не «мужчин будут, как на Западе, сажать за слишком пристальный взгляд на женщину» (еще один миф, который тиражируют противники закона).
⠀
Про экономическое насилие консерваторы говорят: «это поле для шантажа, родителей будут сажать за то, что не купили ребенку айфон». На самом деле, в законопроекте перечислены четкие виды экономического насилия, и они гораздо серьезнее, например:
-не покупать тем, кто зависит от тебя, еду, одежду, лекарства и другие предметы первой необходимости
-отбирать чужие деньги
-портить чужое имущество или не давать им пользоваться
⠀
Частая ситуация по отношению к женщинам в декрете и детям. Сейчас от этого защиты нет!

ственном тексте. Не просто «заслужила славу», а «совершенно несправедливо считается». И не «в рунете», а «в самом нетерпимом и мизогинном сегменте рунета» (да, это большой сегмент, и всё же не единственный).

ЧАСТЬ 4
Ещё одна важная, сразу попадающаяся на глаза часть текста – начало первой главы. Тут, наверное, можно без комментариев. Просто сравним первые строчки первых глав из текстов о Водвуд, Титиеве и Захаровой.
1. На вопрос, каким ребенком была ее Ника — боевым или спокойным, — Татьяна Водвуд отвечает: «Ноющим».
2. Видимо, одно случившееся в детстве событие сильно повлияло на судьбу Оюба: его отец, сельский милиционер, убил человека. Это был несчастный случай, и все понимали, что отец не виноват.
3. 24 декабря 1981 года — в день, когда Марии Захаровой исполнилось шесть лет, — она вместе с семьей переехала в Пекин.
Угадайте с одной попытки, где журналист симпатизирует герою, где честно пытается быть нейтральным, а где гнобит.

ЧАСТЬ 5
Ну и, наконец, давайте пройдёмся по другим избранным мыслям журналистки (я намеренно не пишу её имя, потому что не она главная виновница произошедшего – это была прежде всего работа редактора и издания – забраковать этот текст или попросить сильно переписать его).
«Свои слова он подтверждает цитатами из переписки с Водвуд: в ней девушка замечает, что «не очень хорошо формулирует мысли в видео», — и обещает «подумать, как делать все это менее провокационно». Едва ли кто-то услышит ТАКИЕ ИЗВИНЕНИЯ (капслок мой) от Ники Водвуд сейчас…»
В цитатах из переписки, которые приводятся, нет никаких ИЗВИНЕНИЙ – это раз. С чего вы решили, что сейчас «едва ли кто-то такое услышит» - непонятно, у вас что, есть какая-то возможность следить за личной перепиской Ники? Опять ни на чём не основанная подъёбка (простите) – это два.
«Придраться было к чему. Во-первых, Ника могла звучать ДОВОЛЬНО ВЫСОКОМЕРНО. <…> Во-вторых, у нее НЕ ВСЕГДА ПОЛУЧАЛОСЬ подобрать убедительные примеры и ВЫСТРОИТЬ ПРОЧНУЮ АРГУМЕНТАЦИЮ».
Блогерка. В рунете. Могла звучать высокомерно. И не всегда получалось выстроить аргументацию. В рунете. У блогерки. Да после такого травля – это вообще ерунда, за такое убить мало. Ведь блогеры рунета – это элитарное интеллектуальное сообщество, известное своей вежливостью, образованностью и чёткими аргументами, которые внимательно рассматриваются на всех научных конференциях Европы и Америки. А Ника внезапно, в одном из видео, не дотянула до этих стандартов. БЫЛО К ЧЕМУ ПРИДРАТЬСЯ.
«В своих обзорах Сикорский часто говорил о «маленькой секте маленьких школьниц, где никто не смеет сказать Нике слово поперек». «Сектой» он называл сообщество поклонниц и поклонников Водвуд…»
Эта цитата Сикорского поставлена в самое начало главы о поклонниках Ники, задавая осуждающий тон всему последующему тексту об их поддержке (абсолютно нормальной и даже трогательной – принесли солёные огурцы, милахи).
«Однако Нике не удалось избежать репутации невежливого человека».
И снова хочется поставить знаменитый ролик про Ельцина с его «ты в какой стране живёшь? Кетчуп ему». Репутация невежливого человека в рунете... Репутация среди людей, забывших понятие вежливости после первого же взгляда в монитор. Да даже просто слово «репутация» в контексте рунета звучит как слова «увольте» и «отнюдь» на футбольном матче убийц-рецидивистов в аду. Но Нике мы за отсутствие вежливости, конечно, предъявим (даже несмотря на безобидность примеров в самой статье).
«Об обидчивости Ники Водвуд и так слагали легенды — в том числе за ее привычку блокировать подписчиков за любую оплошность. В твиттере устраивали соревнования, кого быстрее Водвуд забанит, — и каждый участник неминуемо получал желаемое».
И снова «обидчивость». У человека с сотнями угроз и оскорблений на постоянной основе. Который банит за эти угрозы и оскорбления. И никто, кроме неё и… ЕЩЁ ПРИМЕРНО ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ В ЧЁРТОВОМ ИНТЕРНЕТЕ, так не делает.
«Утопая в потоке оскорблений, она перестала видеть разницу между ироничными и серьезными комментариями: все это было недопустимо, как и непрошеные советы».
Я, честно говоря, тоже не вижу разницу между ироничными и серьезными комме

нтариями, если они мудацкие. И мне, честно говоря, даже и не хочется её видеть. Самого факта, что они мудацкие, мне обычно достаточно. Наверное, со мной что-то не так.
А вот это моё любимое:
«РЕЗКОСТИ <Ники> касались не только подписчиков. <…> Так, например, если издатель «Таких дел» Митя АЛЕШКОВСКИЙ ПИСАЛ, ЧТО АБОРТ — ЭТО УБИЙСТВО…»
Сразу интересно, что это за резкости такие, которые можно высказать в ответ на самое мизогинное заявление из возможных. Ну, как сказал бы Задорнов, наберите воздуха в грудь. Читаем.
«…Ника объявляла, что ЭТО НЕ ТАК и что ему лучше вообще не рассуждать об этих вещах».
Шокирующие резкости. Как Алешковский ещё держится — не понимаю.

ЧАСТЬ 6
И ещё несколько выдержек из авторского текста (не из цитат родственников) профайла Оюба Титиева. Так, для понимания, как может выглядеть текст, где журналист действительно пытается проникнуться своим героем, не ударяясь в ложную «объективность».
«Оюб воспитан в чрезвычайно строгих представлениях о чести и достоинстве»
«Я очень хорошо представляю себе Оюба в роли тренера — серьезный такой, немногословный. Представляю, как он любит своих ребят, хоть и не подает виду; терпеливо с ними возится»
«Я вообще-то верю, что имена на нас влияют. Не всегда напрямую, конечно. Но печать имени на этой судьбе сложно не заметить. Пророк Оюб (он же библейский Иов) — это идея терпения»
«Спорт для Оюба был частью этики: чтобы помогать людям, он должен быть сильным»
«Сложно представить, как Оюбу было тяжело»
«Оюб сидит за решеткой как-то застенчиво. Кажется, ему немножко неудобно, что все тут из-за него собрались»

Журналист Фарид Бектемиров пишет:

“Что не так с тем самым текстом «Медузы»
В целом многие уже об этом написали, и в некоторых тезисах я буду, конечно, повторять за другими, но мне хочется, во-первых, систематизировать проблемы этой статьи, а во-вторых, посмотреть на неё с точки зрения именно журналистских стандартов, в том числе и самой «Медузы».

ЧАСТЬ 1
Статья разделена на девять глав. Вот их примерное описание.
Пролог. Первый массовый хейт Ники с Двача
Глава 1. Детство Ники
Глава 2. Юность Ники
Глава 3. Как Ника стала феминисткой
Глава 4. Сикорский, «главный» хейтер Ники
Глава 5. Поклонники и заработок Ники
Глава 6. Бремя славы Ники
Глава 7. Психологические травмы Ники
Эпилог. Ника уходит из активизма
Что сразу бросается в глаза? Отсутствие такой важной вещи при описании деятельности известного человека, как… его достижения. Не количество просмотров, а, собственно, что именно он привнёс в этот мир, почему вдруг у него есть армия поклонников.
И я говорю не только об участии в благотворительности, которая составляет значительную часть деятельности Ника Водвуд (Nika Vodwood) (организация благотворительных акций и просветительских лекций, бесплатные иллюстрации к важным книгам о фобиях и домашнем насилии, сбор денег пережившим насилие, женщинам с ВИЧ, представителям ЛГБТ+ и многое, многое другое), но и о её онлайн-активизме.
Можно не сомневаться, что огромное количество женщин, в том числе известных феминисток, пришли к этим идеям благодаря Нике. Многим эти идеи помогли выбраться из абьюзивных отношений, из депрессии, из-под гнёта общества и вообще почувствовать себя человеком. Думаю, было бы правильно услышать хотя бы некоторых из этих людей, их конкретные истории, а не общие слова типа «в обществе был запрос». Не говоря уж о том, что очень странно писать большую статью об известной фемактивистке, почти не затрагивая тему собственно феминизма и причин, почему запрос на него вообще появился.
Другая проблема, как тоже легко заметить, это глава 4 (и отчасти – пролог, наполовину заполненный цитатами главного двачера). Так ли необходимо в ситуации перманентной травли человека давать слово тем, кто его травит? Так ли необходимо при очевидном дисбалансе сил (патриархальное общество и мужское интернет-сообщество России с одной стороны – едва зародившийся феминизм с ничтожным количеством сторонников с другой) давать в равной мере высказываться двум сторонам?
На этот вопрос отлично ответила сама «Медуза», например, профайлом Оюба Титиева, шикарным текстом, за который автор Шура Буртин даже получил премию True Story Award. В этом огромном, даже-боюсь-предположить-сколько-знаковом материале (ворд подсказывает – 108 тысяч) слова критиков Титиева встречаются ровно один раз – в коротком официальном комментарии Кадырова, который, разумеется, невозможно воспринимать всерьёз. Всё остальное – это многочисленные комплиментарные комментарии друзей и родственников Титиева.
Там даже есть фраза автора статьи, над которой я, с учётом того, как защищают «объективную», двустороннюю журналистику преданные читатели «Медузы», невольно усмехнулся: "Поговорив с ДРУЗЬЯМИ И РОДСТВЕННИКАМИ Оюба, я уже СОБРАЛСЯ УЕЗЖАТЬ". А как же «вторая сторона»??? Журналистская объективность? Альтернативное мнение кадыровцев на треть текста? Не, это работает только для феминисток? Ок.
Нет, я понимаю, что Титиев – практически святой (без иронии), но и у него есть сложные моменты биографии, которые упоминаются в тексте: он воевал за Дудаева, его судили за наркотики (понятно, что дело сфабриковано, а воевать за Дудаева само по себе, на мой взгляд, не преступление, но у многих ведь другое мнение – где оно, объективные вы наши?).
Ещё раз подчеркну, что текст о Титиеве – блестящий, и в нём, конечно же, не нужны комментарии кадыровцев – это было бы гнусно. Вот только точно так же гнусно и в тексте о Нике выглядят комментарии её хейтеров.

ЧАСТЬ 2
Но бог с ними, с хейтерами. Возможно, во всём остальном соблюдается авторская нейтральность? Журналистка даёт слово и тем, и этим, но сама остаётся над схваткой, никак не комментируя действия сторон или, во всяком случае, мощно аргуме

нтирует свои комментарии? Давайте посмотрим.
Самые важные части текста, как знает любой журналист, это заголовок, вводка, названия глав, первые и последние предложения текста и, иногда, глав. Уже в названиях глав можно заметить вполне определённую тенденцию: «Прорыв в мозгах», «Я не могла заткнуться», «Женщина в плену своих травм». Все в очевидно стёбном формате намекают на стереотипы о феминистках, которые используют хейтеры – их якобы «неадекватность», глупость, привлечение к себе внимания и психическую нестабильность.
Не буду на этот раз сравнивать с Титиевым (тут всё понятно, никакого намёка на стёб или стереотипы), сравню с профайлом «Медузы» о куда более одиозном персонаже – Марии Захаровой, который писал, к слову, редактор текста о Нике Константин Бенюмов. Пожалуй, самые «смелые» названия глав здесь – это «Мидовские тролли» и «Чума политическая», но даже они не предполагают ни обязательной связи с личностью Захаровой (чума – может быть о некой ситуации, а тролли – вообще во множественном числе), ни даже отрицательной коннотации (слова «тролли» и «чума» могут использоваться в положительном смысле – Ну ты тролль! Вот это чума!). В случае с госчиновницей упоминать о «прорыве в мозгах» или «плене травм» «Медуза» почему-то не захотела (только не говорите мне, что у Захаровой не нашлось стёбных цитат о себе, это смешно). А с феминисткой – опять же, не страшно.

ЧАСТЬ 3
В другой, ещё более важной части текста – вводке – журналистка пишет, что за Никой «закрепилась слава одного из самых обидчивых и агрессивных блогеров русского интернета». Давайте вдумаемся в эту фразу. Интернет (и русский в том числе) – одна из самых мерзких, наполненных желчью и ненавистью площадок для общения в современном мире. Если не считать каких-то экстремальных условий (горячих точек, тюрем, армии и т.д.), нигде в оффлайне люди не общаются друг с другом так безжалостно и агрессивно, как в онлайне. И вот нам уже во вводке предлагают поверить, что в этом чудовищном месте, с миллионами троллей, хейтерских площадок, постоянными пожеланиями смерти и угрозами изнасилований, 25-летняя блогерка умудрилась стать одной из САМЫХ АГРЕССИВНЫХ. Это, мягко говоря, экстраординарное заявление, которое требует экстраординарных доказательств. Приводит ли их журналистка?
Наверное, вы уже догадались. Самыми вопиющими примерами сетевой агрессивности Ники в тексте оказываются слова в адрес подписчицы: «Катя, мне перестать снимать из-за того, что у меня ** * [развалилась совсем] моя жизнь, или потихоньку все-таки можно пытаться что-то делать и надеяться, что мне станет лучше?» и в адрес некого Катасонова: «А бывает такое, что вы без пассивной агрессии, оправданий и обесценивания мнения собеседника прислушиваетесь к критике и отвечаете на нее?»
Честно говоря, если это та самая невероятная, экстраординарная агрессия, «одна из самых-самых в рунет-блогинге», создательнице текста предстоит узнать о рунете ещё очень много интересного.
Ещё меньше аргументации к слову «обидчивая» (которое опять же используется в основном хейтерами). Его словарное значение: тот, кто ЛЕГКО обижается. Ну то есть, даже когда повода особо нет, человек почему-то ярко проявляет свою обиду. Однако сразу после вводки идёт пролог, где прямым текстом говорится, как в первые годы своего активизма Ника «обнаружила под записями в соцсетях сотни комментариев: люди обзывали девушку и желали ей смерти». На этом разговор об обидчивости можно завершать – человека, получающего сотни угроз и оскорблений и живущего в этой обстановке много лет, сложно назвать ЛЕГКО обижающимся, на что бы он в этих условиях ни обижался.
И да, я знаю, что формально журналистка пишет не «является одной из самых обидчивых и агрессивных», а «закрепилась слава…», но это ещё более сомнительное, недоказуемое и ничего толком не говорящее выражение, которое читается именно как «Ника является, просто мы не хотим говорить это прямо».
В самом крайнем случае, если уж очень надо подчеркнуть, что у кого-то в интернете есть такое мнение о ней, можно сделать это максимально точно и корректно, в том числе исходя из того, что ты пишешь в соб

Хороший подробный разбор