Пора переводить

Документы на стол! закpичал Штиpлиц и со всего pазмаху вpезал Мюллеpу в ухо. - Кстати, Мюллеp, не найдется ли у Вас канцеpяpских скpепок? Голос Капеляна за кадpом: Штиpлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фpаза...
Вчера практически все мои магистранты, с которыми мы начали разбирать перевод причастий, споткнулись на одном предложении из учебника Дмитриевой-Кунцевич (мой любимейший учебник, в котором раздел «Грамматические трудности» отлично идет в качестве базы https://www.books.ru/books/kurs-perevoda-angliiskii-yazyk-dlya-studentov-251438/ , хотя примеры авторы, как и многие другие, поленились поновее подобрать).
Вот этот пример: Decisions have been taken in Brussels, which, if carried out, would lead straight to further controversies.
А теперь переведите-ка его и сравните с тем переводом, на котором настаиваю я.
Вообще-то я не понимаю, что их так смутило, и почему такое элементарное предложение вызвало трудности, ведь «тема» и «рема» («новое», «the catch» – как только ее не называют) – это краеугольный камень любого перевода.
В целом, человеческое мышление и восприятие информации устроено так, что мы запоминаем последнее, что услышали (не зря там в эпиграфе висит бородатый анекдот, Штирлиц знал толк в актуальном членении предложений). В русском языке, языке синтетическом, где мы обозначаем отношения между словами-членами предложения с помощью окончаний (у нас 6 падежей), ничто не мешает нам поставить рему – новую информацию – в конец предложения. В английском же мы связаны порядком слов – это единственный способ указать, что к чему относится: подлежащее – сказуемое – прямое дополнение – косвенное дополнение – обстоятельства (причем в конце будет обстоятельство времени, а перед ним – места, и они же могут переместиться в самое начало предложения, встав перед подлежащим – причем мы их с полным правом можем отделить запятой в большинстве случаев – вот первый попавшийся пример: Today, the Prime Minister told me of his decision to take such a step). И там новая информация может оказаться в начале предложения, если больше никуда ее никак не вставишь.
Именно поэтому те, кто вдруг, как поразившие меня магистранты, перевели первую часть предложения как «Решения принимают в Брюсселе», искажают смысл. Поставим рему на место:
В Брюсселе принимают решения, которые, если бы их воплощали в жизнь, приводили бы к дальнейшим разногласиям.
Логично звучит? В Брюсселе – тема, принимают решения – рема, которая превращается в тему второй части предложения (которые): благодаря придаточному предложению мы точно понимаем, где в первой части более важная информация.
Вот пример попроще: В комнату (тема) вошла девочка (рема). Она (тема – уже знаем, что за она) держала котенка (рема).
Кстати, обратите внимание на запятую перед which. Она там и стоит-то из-за всей этой истории с ремой: Decisions в английском предложении стоят далеко от придаточного, поэтому перед ним ставится запятая, показывающая, что оно относится не к предыдущему слову Brussels, а к какому-то слову до него (ясно, что Decisions).
Про тему и рему поговорим ещё в ближайшее время: правы ли авторы учебников, утверждающие, что в английском рема всегда в начале предложения? Вспомним способы обозначения ремы в этом языке, связанном порядком слов.

Для меня «восьмое марта» – это не только и не столько тюльпаны, подарочки и внеочередной выходной, но, прежде всего, напоминание о том, что я могу распоряжаться своим имуществом, голосовать и получать образование. Добиться этого помогли сотни людей, среди которых, конечно, были и переводчики.
Мэри Уолстонкрафт (1759-1797 гг.), английская писательница и переводчица с немецкого и французского языков, стала одной из вдохновителей феминизма. В своих книгах, таких как «Защита прав женщин» и «Мысли об образовании дочерей», Мэри излагает передовые – даже скандальные – для своего века мысли, заочно споря с философами того времени: в браке женщина – не «украшение» мужчины, не его имущество, а равноправный товарищ, образование женщины ничем не должно отличаться от образования мужчины (Мэри даже ратовала за совместное обучение – но при этом считала, что с девяти лет бедных, за исключением особенно одаренных, следует отделять от богатых и обучать в отдельных школах).
Почти весь XIX век к трудам Мэри Уолстонкрафт относились с пренебрежением и лишь в конце XIX – начале XX веков ее стали изучать и переводить на другие языки. Перевод на немецкий выполнила известная защитница прав женщин Берта Пеппенхайм, которая боролась против проституции, поддерживала матерей-одиночек и внебрачных детей, а также помогала женщинам получить профессию. А еще именно она стала «Анной О.» – пациенткой доктора Брейера, друга и учителя Зигмунда Фрейда, на становление которого ее случай оказал большое влияние.
Движение за права женщин нашло свое развитие и в лингвистике: во второй половине XX века возникла феминистская лингвистика, или феминистская критика языка, а около 20 лет назад – «феминистский перевод», то есть, перевод, воплощающий дух феминистической идеологии («чтобы женщину услышали»).
Выделяют три стратегии феминистского перевода: дополнение текста, составление предисловия и сносок-примечаний, а также «угон» (supplementing, prefacing and footnoting, and hijacking: http://nptel.ac.in/courses/109104050/lecture24/24_8.htm ). Первые две, я думаю, затруднений не вызывают, а вот третью рассмотрим на примере перевода на испанский язык бестселлера британского писателя Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки». Получив текст, редакторы издательства обнаружили, что Мария Реймондез, переводчица, планомерно заменяла средний род на женский, а мужской – на средний и женский, например, переведя слово “teacher” как «учительница» (даже если по контексту было ясно, что речь идет о мужчине) или превратив ручную крысу Тоби в самку, хотя у него однозначно «мужское» имя (согласитесь, собаку по имени Мухтар или кота Барсика сложно подозревать в принадлежности к женскому роду – вот и тут то же самое). Мария Реймондез подала на издательство в суд за расторжение договора, объясняя эти несостыковки своей стратегией перевода: она старается «отказаться от систематического использования мужского рода». http://www.telegraph.co.uk/news/worldnews/1584020/Curious-case-of-the-sex-changes.html
Вы можете не согласиться, но вариант «угон» для перевода названия такой стратегии нравится мне больше, чем «перехват» или «захват»: угнала книгу, как самолет, и быстренько перекрасила в цвета новой компании.
Читайте чуть больше в нашем блоге: https://timetotranslateblog.wordpress.com/

Представляете, самые переводимые авторы в мире – это Агата Кристи, Жюль Верн и Уильям Шекспир. Шекспира я в этой тройке увидеть вполне ожидала, а вот первые два писателя меня удивили: не почему они, а почему именно они, а не Конан-Дойль, скажем, и Джек Лондон (которые разместились на 14 и 22 месте соответственно).
А на седьмом месте между Даниэлой Стил и Гансом Христианом Андерсеном – Ленин. Почему, догадаться нетрудно: на какие только языки стран СССР и дружественных народов ни переводили его труды. Проверим догадку на том же сайте, где я нашла и рейтинг самых переводимых авторов: http://www.unesco.org/xtrans/
Вводим фамилию и находим список всех переводов произведений Ленина. Действительно, тут и албанский, и болгарский, и армянский – довольно старые издания.
Очень удобно использовать этот поисковик студентам, аспирантам и прочим ученым: скажем, вам нужно проанализировать переводы «Анны Карениной» на английский. Вводим «Tolstoy» в поле «Автор», «Anna» в поле «Слова из названия оригинала или перевода» и выбираем английский язык в качестве языка перевода. Перед нами появляется список из 28 изданий. А, может быть, и переводчику сайт поможет не изобретать колесо, а использовать уже сделанные кем-то другим переводы отрывков из произведений Толстого (или Акунина).
На этом же сайте можно отследить временные изменения в количестве переводов по языкам или по странам, узнать, что в России чаще всего переводили Александра Дюма, Андерсена и Даниэлу Стил, что больше всего переводят на немецкий, французский и испанский, а также с английского, французского, немецкого и русского.

В 50-х годах прошлого века в ФРГ появилось новое безопасное успокаивающее и снотворное средство, которое некоторое время спустя начали использовать и у беременных. За следующие 6 лет в мире родилось от 8 до 12 тысяч детей с тяжелыми пороками развития: без ушей, конечностей, с ластообразными ногами. Этот препарат, талидомид оказался отнюдь не безопасным.

Почему это произошло? Не было проведено независимых исследований безопасности талидомида, его назначали только на основании утверждений компании-производителя. Чтобы история с «талидомидовыми детьми» не повторилась, и работает известная международная организация «Кокрейновское сотрудничество»: группы ученых, не зависящих ни от одной фармацевтической компании, проводят анализ различных исследований, результатам которого можно доверять. Вот, например, оказалось, что парацетамол при боли в спине ничем не лучше лекарства-пустышки (плацебо): http://www.cochrane.org/CD012230/BACKparacetamol-low-back-pain

Организация публикует резюме проведенных мета-анализов (анализов нескольких исследований) на своем сайте, предлагая, в том числе, и "simple language summaries" – резюме на простом языке, понятные даже простому обывателю, не говоря уж о врачах. Но на русскоязычной версии сайта всего лишь немногим больше тысячи статей – переведены резюме лишь малой части исследований.

Итак, чтобы российские врачи и пациенты, которые в большинстве своем английского не знают, смогли получить объективную информацию, нужны переводчики. И «Сотрудничество» не требует какого-то особого опыта в медицинских переводах: переводчиков-волонтеров обещают поддержать и помочь им этот опыт (а также солидную строчку в резюме) приобрести: http://www.cochrane.org/sites/default/files/public/uploads/news/translationfaqs.pdf . Может, стоит попробовать?

Продолжим разговор про фразеологизмы. Трудностей с переводом популярных устойчивых выражений, тех, что на слуху, обычно не возникает, но и интересного мало. К счастью, иногда нам, переводчикам, везет: попадаются неизбитые, свежие фразеологизмы, в поисках переводческого соответствия для которых узнаешь много нового.

Вот, например, отрывок из книги Клайва Касслера «Сахара»:

Giordino glanced around the room at the Indian art. “Keep them at bay, he says,” Giordino grunted. “Custer having fun in Montana, that's me.”

Посмотрим, что это за веселящийся в Монтане Кастер. Можно спросить у гугла, но я обратилась к живому американцу и вот что услышала: Джордж Армстронг Кастер командовал с самого начала обречённой на провал битвой с войсками Большого Сидящего Быка на реке Литтл-Биг-Хорн в Монтане. Индейцы одержали победу и стёрли с лица земли полк Кастера.

Итак, американец, услышав «Custer having fun in Montana», поймет, что это описание отчаянной попытки противостоять превосходящему по силе противнику (говоря научным языком, генерал Кастер и битва на реке Литтл-Биг-Хорн – это прецедентные феномены для американской лингвокультуры, то есть то, что известно любому среднему представителю этой культуры, вызывает у него определенные ассоциации (вот, скажем, «Куликово поле» для россиян – как раз такой феномен).

Можем ли мы сохранить национальный колорит фразеологизма при переводе? Однозначно, нет: кто из русскоязычных читателей слышал про генерала Кастера? Уж явно средний носитель языка понятия о нем не имеет, как и о провальной битве.

В поисках соответствия я обратилась к американке-слависту, специалисту по русскому языку и культуре, которая объяснила это выражение следующим образом: развлекаться, как Паулюс в Сталинграде.

На первый взгляд, все нормально: действительно, про Сталинградскую битву знают все, про провал Паулюса тоже. Но можно ли представить себе подобное выражение? По-моему, для русского читателя это абсолютно неприемлемо. Мы по-разному относимся к этим двум (прецедентным) событиям: в США, например, существуют настольные игры-стратегии по мотивам знаменитой битве при Литтл-Биг-Хорне, существование подобной игры в России невозможно.

Ну и вспомним пост про Ньюкасл и Тулу: средний житель США если и знает про Паулюса в Сталинграде (не знает, скажу сразу), то вероятность того, что он будет ссылаться на них для примера, стремится к нолю (представляете себе жителя Владивостока или Краснодара, который бы ввернул в беседу Кастера и Монтану?).

Книгу эту, к счастью, перевели до нас, и переводчик, Александр Яковлев, по-моему, нашел очень изящное решение:

Ну да, как по телефону трепаться, тут он первый, а как держать и не пущать, так сразу Ал! — возмущенно заворчал итальянец. — Я ему что, все триста спартанцев в одном лице?

Переводчик, используя выражение «все триста спартанцев в одном лице», заменил этноспецифичную (присущую американской культуре) образную основу на интернациональную и известную как среднему россиянину, так и среднему американцу: триста спартанцев противостояли многочисленной армии персов и, в конечном итоге, были убиты.

Итак, уравнение сошлось, задачу мы решили и попутно еще раз вспомнили: важно не только ЧТО мы переводим, но и ДЛЯ КОГО мы это делаем. Помните об этом и учитывайте адресата.

Условные предложения в английском языке часто пугают носителей языка русского. И очень зря, по-моему. Давайте разберемся.
Условие и в английском, и в русском языках может быть реальным или нереальным.
Вот условие реальное:
If my daughter doesn’t have an afternoon nap, she gets obnoxious.
Если моя дочка не поспит днем, она становится невыносимой.
Все реально: и дочь моя может днем не поспать, и ведет себя в этом случае отвратительно.
С нереальным условием в русском языке все просто, одна форма, а время выражается лексически (словами):
Если бы Василий жил в Сочи, побывал бы на Олимпиаде.
И здесь нам понятно, что во второй части предложения речь идет о 2014 годе, а по первой есть два варианта: если наш условный Василий уехал из Сочи, предложение можно изменить следующим образом:
Если бы Василий жил в 2014 году в Сочи, побывал бы на Олимпиаде.
А если всю жизнь жил там и продолжает, то изменений внести не удастся.
В английском языке форма глагола указывает не только на нереальность условия и следствия, но и на «время» (в кавычках – потому что тут речь идет не об абсолютном времени, а об относительном – предшествовании или одновременном действии – «раньше» или «сейчас»). Зато все понятно сразу: употребил перфектный инфинитив и не заморачивайся с всякими «вчера, сегодня, завтра».
Заменим условного Василия на не менее условную Дженнифер и рассмотрим 4 варианта употребления условного наклонения в предложениях условия:
1. И условие, и следствие относятся к настоящему моменту или к неопределенному времени, то есть описывают ситуацию «вообще»:
If Jennifer liked cooking, her family would be very happy.
Если бы Дженнифер любила готовить (вообще), ее семья была бы очень счастлива (вообще).
В условии – глагол в форме, совпадающей с Past Simple, а в следствии – would (в том числе в сокращенной форме ‘d) + обычный, неперфектный инфинитив.
Обратите внимание на то, что после he-she-it (3 л. ед. ч.) глагол to be может принимать форму were (а может и оставаться was).
2. И условие и следствие относятся к прошлому:
Student's death could have been avoided if she had been given different hospital treatment.
Смерти студентки можно было бы избежать (в прошлом, на что на указывает форма would/could/might + перфектный инфинитив), если бы в больнице ее лечили по-другому (had been given – had+глагол в 3 форме (а тут еще и в пассиве).
Или попроще, с Дженнифер: If Jennifer had been here, she’d have stopped them.
Если бы Дженнифер была здесь, она бы их остановила: had been и ‘d have stopped – просто эталонное предложение с прошедшим условным.
3. 3 и 4 случаи получаются, если скрестить первый и второй: условие в прошлом, а следствие в настоящем/будущем или наоборот.
If Jennifer had been here, she’d know what happened.
Если бы Дженнифер была здесь (и форма had been четко показывает, что действие относится к прошлому), она бы знала (would know – сейчас), что произошло. Условие в прошлом, следствие – в настоящем.
4. А здесь следствие в прошлом, а в условии какая-то постоянная характеристика
If Jennifer didn’t have diabetes, she would have definitely tasted your cake.
Если бы у Дженнифер не было диабета (постоянное условие), она бы обязательно попробовала твой торт (вчера/позавчера/3 дня назад).
Напоследок вернемся к условному Василию из Сочи.
Итак, предложение у нас такое: Если бы Василий жил в Сочи, побывал бы на Олимпиаде.
А перевести мы его можем двумя способами:
If Vasiliy lived in Sochi (вообще), he would have visited the Olympics.
If Vasiliy had lived in Sochi (во время проведения ОГ), he would have visited the Olympics.
Мы знаем, что Игры в Сочи уже прошли (владеем экстралингвистическим контекстом), поэтому со второй частью предложения проблем нет, ведь правда?
Чуть больше примеров и предложений для практики, а также табличку форм глагола вы можете найти в блоге проекта:
https://timetotranslateblog.wordpress.com/

Как-то раз смотрела я сериал «Беверли Хиллз 90210» и, помню, очень удивилась, когда один из главных героев, типичный американец Стив, вдруг прокричал: «Русские не сдаются!». Много лет спустя, пересматривая сериал на английском, я опознала этот эпизод, где, конечно же, ни о каких русских речи не шло. Просто переводчики слишком увлеклись культурной адаптацией, превратив ее в русификацию.

То же самое произошло и при переводе одного из романов Терри Пратчетта: «Вот когда я был молодым, у нас была настоящая музыка, с настоящими словами. Типа: «Вот кто-то с горочки скатился, наверно, милый мой напился».

В оригинале автор изменил старинную английскую песню, добиваясь комического эффекта. Перевод должен воздействовать на получателя (реципиента) точно так же, как и оригинал. Комический эффект переводчик создает, но вместе с тем у читателя возникают и дополнительные ассоциации. Культурное своеобразие не передано, да к тому же и текст приобрел абсурдный характер, согласитесь.

Поэтому при переводе не поддавайтесь, пожалуйста, соблазну заменить самовар, который не стоит брать с собой в Тулу, на уголь и Ньюкасл (Carry coals to Newcastle = Ехать в Тулу со своим самоваром, ведь английский город Ньюкасл – это центр угольной промышленности страны).

В следующем посте расскажу о том, как семья Монтекки помирилась с Капулетти.

А вы, если хотите узнать, как еще косячили переводчики Пратчетта, почитайте очень интересный автореферат М. В. Игнатович КУЛЬТУРНАЯ АДАПТАЦИЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ВКЛЮЧЕНИЙ ПРИ ПЕРЕВОДЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XX ВЕКА (http://www.ffl.msu.ru/research/avtoreferats/34-ignatovichavtoreferat2011.doc) — и не пугайтесь, интертекстуальность — это просто отсылки к другим «текстам» (картинам, фильмам, словам известных людей и т.д.)